Поэзия Павла Баулина

РЕЧКА РОДИНЫ

Наркотический запах болота,
ностальгический бред камыша.
Облученных лягушек дремота,
облаченная в траур душа.
…Нагнетающий духа томленье
причитанием: «Не умирай!»,
лунный плач подгонял устремленье
в этот отчий промышленный рай.
Но не скоры мои километры.
«Речка, миленькая, подожди!»
Гонят стронций жестокие ветры,
и кислотные хлещут дожди.
Что за помесь затмений и фальши?
Бьют друзья, обнимают враги
Как же дальше мне жить?
Что же — дальше?
Я приехал к тебе. Помоги!
Для глотка золотого полета
к прежним струям рванулась душа.
Наркотический запах болота!
Ностальгический бред камыша!

ПРАВЫЙ БЕРЕГ

Седого камня вид невзрачный
преобразится с той поры,
когда гигантский круг наждачный
заточит лезвия скалы.

Наждачный круг воды и ветра
в веках вращение хранит.
По сотой доле миллиметра,
но все ж врезается в гранит.

По кручам движется, по кручам.
Его следы сквозь ночь светлы.
И жутко пенящимся тучам
задеть о лезвия скалы.

И лишь на склоне скучном самом,
где вдоволь влаги и тепла,
плешивый мох ползет по скалам —
как будто ржавчина легла.

Но в свете утреннем недаром
гранит — огонь и гром, и гнев!
Не молния ль, в скалу ударив,
застряла в ней, окаменев?!

* * *

Травы скошёны,
листья сброшены,
Обмелел зеленями сад.

Гость непрошеный —
снег взъерошенный.
Всё, как тысячу лет назад.

Тропки робкие,
путь-дороженьку
навсегда схоронил снегопад.

Запорошено,
заморожено
всё, как тысячу лет назад.

Даже солнышко,
кротко-сонное,
светит нехотя, наугад.

Ветром стая
с деревьев сорвана.
Всё, как тысячу лет назад.

Вот и милая
смотрит-хмурится.
Лед теплее, чем этот взгляд!

Дверью хлопнула —
и на улицу…
Как и тысячу лет назад.

Что торопишься?
Ведь не гонятся.
Снег поблескивает, как виноград.

Тихо в горнице,
худо в горнице
больше тысячи лет подряд.

ЗНАМЕНИЕ

Осень
камениста и багрова,
равнодушна дождевая даль.
Стайка букв спешила слиться в слово,
В слово ненадежное: п е ч а л ь.

Осень,
словно нищенка, убога.
Тучи,
как могильные холмы.
Теплилась случайная дорога,
на которой повстречались мы.

Бог
взирал на нас осенним взглядом.
Чьи-то вздохи тяжелили высь.
Лишь мгновенье мы стояли рядом.
Горько улыбнулись. Разошлись.

Мгла. Дорога,
стылая, седая.
Серый свет и черная вода.
— Господи! Куда же я, куда я?
Господи! Ведь это навсегда.
Как нелепо все в осеннем мире!
Что там брезжит?

— Ничего. Остынь.
— Стайка букв. Их, кажется, четыре. —
Имя!

…Вспышка молнии. Аминь.